Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской д - Страница 121

К оглавлению

121


Крестовский пр., 4


Нет нужды говорить, что, как почти вся недвижимость острова, дом оснащён по последнему слову техники. Внутренняя отделка – в классическом стиле, двор огорожен и обеспечен круглосуточной охраной. Об уровне дома говорят цены, за которые здесь сдаются квартиры. Так, аренда трёхкомнатной квартиры в 110 кв. метров предлагается за 130 000 руб. в месяц.

Особняк Бенкендорфа
(Крестовский пр., 6–8)

Участок № 6–8 по Крестовскому проспекту принадлежал в начале XX в. штабс-капитану Дмитрию Львовичу Бенкендорфу. Архитектор Эрих Александрович Густавсон по его заказу выстроил 1910 г. особняк в стиле классицизма. Сам Бенкендорф проходил службу в лейб-гвардии Измайловском полку, а выйдя в отставку – в Российском обществе Красного Креста. Дмитрий Львович проявил себя как активный сторонник «независимости» Крестовского острова, став одним из самых активных членов этого движения. В октябре 1912 г. общее собрание домовладельцев Крестовского острова выдвинуло его, наряду с бароном А.П. Врангелем, Н.Д. Роджером, Л.А. Гросманом и генералом А.П. Шафровым, в уполномоченные представители для отстаивания во властных коридорах интересов домовладельцев. Чем закончилась эта эпопея с образованием города под названием «Крестовск», мы уже говорили, здесь лишь отметим, что уполномоченные, и в том числе Бенкендорф, делали общественную работу неплохо, легко добиваясь встреч во властных коридорах, и, если бы не Первая мировая война, неизвестно чем обернулось бы дело.



Крестовский пр., 6–8



В.В. Стерлигов


Война определила и судьбу самого Д.Л. Бенкендорфа: служба в царской армии, после революции – в Вооруженных силах Юга России; с 1920 г. – эмиграция и долгая жизнь вне пределов родины. А дом, некогда построенный Бенкендорфом, зажил своей собственной жизнью. После уплотнения здесь обитало несколько семей. В 1930 г., после переезда из Москвы, на первом этаже поселился известный художник Владимир Васильевич Стерлигов (1904–1973). Являясь учеником Казимира Малевича, он придерживался несколько иного направления авангарда, оставив после себя не только множество работ, но, что главное, – свою собственную школу живописи. Благодаря воспоминаниям его ученика Александра Батурина, неоднократно бывавшего в доме на Крестовском, мы узнаем множество деталей как жизни дома, так и характера Стерлигова.

«В точно назначенное время я стоял у дома № 6 на Крестовском острове, – вспоминает Батурин о своей первой встрече с художником в 1931 г., – с папкой под мышкой, где у меня лежали все мои „шедевры“ последнего времени: тут были рисунки, скопированные с журнала „Нива“, какие-то рисунки с натуры… С замиранием сердца я позвонил, ожидая почему-то увидеть седовласого старца в блузе, каково же было моё удивление, когда я увидел на пороге молодого человека плотного сложения, среднего роста, с курчавой русой шевелюрой, с орлиным носом и улыбающимися, немного навыкате глазами».

Одна из комнат, которую Стерлигов с женой Лидией Ивановной Мейснер занимали, была угловая с четырьмя окнами, очень светлая и даже, по словам Батурина, «весёлая». Вход в неё вёл через кухню, далее шла тёмная прихожая со множеством дверей, на одной из которых были изображены красным и чёрным круг, крест и квадрат. Владимир Васильевич открыл именно эту дверь, жестом пригласив своего будущего ученика войти.

«Первое, что меня поразило и от чего я остановился посреди комнаты, – пишет Батурин, – была небольшая картинка: на голубом фоне какие-то странные падающие или летящие домики, на переднем плане женщина с головой, лежащей поперек туловища…» В углу комнаты стояло пианино, а в некотором отдалении – сундук, где хранились работы Стерлигова.

Картин в комнате было множество, но первые уроки ученик получил не из области живописи, а из сферы нравственной. Посадив ученика на табуретку, Стерлигов, глядя в глаза, сказал: «Искусство – это подвиг, лишения, страдания и почти наверняка – никакой награды. А еще духовно-нравственная работа на всю жизнь (на этом Стерлигов всегда делал особенный акцент). Согласны ли вы на это?».

После утвердительного кивка Батурина начались систематические занятия. В доме рисовали натюрморт, а наброски делали на природе. На Крестовском проспекте, через несколько домов за домом Стерлигова, начинался лес, заканчивавшийся, по воспоминаниям Батурина, у самого залива. Ни Крестовский жилмассив, ни стадион «Динамо» к тому времени ещё не были построены.

«Рисуйте предмет не только таким, как вы его видите, но и как вы его знаете, – объяснял Владимир Васильевич ученику. – Если тень мешает выразить объём – отбросьте её, выразите объём. Прыщик на лице не определяет характера, поэтому и он вам не нужен».

В этих словах, пожалуй, вся философия живописи, а не только авангарда, но авангарда в особенности. А над ним (авангардом), как выражался Стерлигов, в 1930-х гг. «нависла угроза социалистического реализма». Попросту говоря, это направление живописи было запрещено. Художник сотрудничал с журналами «Ёж» и «Чиж», иллюстрировал книги, но возможности выставлять свои основные работы не имел.

Множество картин и рисунков Стерлигова носило богословский характер, в частности рисунок «Пресвятая Богородице, спаси нас». На нём слева – группа фигур, то есть все мы, люди; справа (трубящие) – спасённые; разделяет их грех (большая фигура, напоминающая женское тело, покрытое язвами), не дающий первым перейти ко вторым; у самого края справа, от верха до низа, – фрагмент иконы Богородицы. Разумеется, показать широкой публике подобный рисунок в атеистическую эпоху было нереально.

121